Дом давыдовых. Московский Сен-Жермен

Рудашевский Е.В.

История дома – это, прежде всего, судьбы живших в нём людей. Усадьба Бибиковых, теперь известная как особняк Давыдова, не исключение. Здесь (Пречистенка, 17) в разное время жили и работали разгульный гусар (Денис Давыдов) и скромные пансионерки (гимназии Арсеньевой); обер-полицмейстер Его Величества (Николай Архаров) и работники райкома КПСС; талантливый композитор (Данила Кашин) и бездарный, одним мотовством известный промышленник (Алексей Затрапезный). В этих комнатах начинали и оканчивали жизнь наследники старинных русских родов – Шаховские, Бибиковы, Розены. В этих стенах звучали голоса Алексея Ермолова, Евгения Баратынского, Александра Пушкина, Льва Поливанова и других людей, не только наблюдавших развитие русской истории, но и непосредственно в ней участвовавших.

Если разом посмотреть на 250-летнюю историю, то вашему вниманию представится удивительная какофония, в которой слова поэзии сочетались со звоном монет, матерные проклятия звучали вместе с блаженной молитвой, а гимны во имя царя пелись одновременно с «Интернационалом». В этой эклектике – история города, история нашей страны.

Называть особняк именем Дениса Давыдова можно только с оговорками. Дело в том, что Софье Давыдовой (жене Дениса Васильевича) усадьба принадлежала лишь три года, а сам генерал-партизан не жил в нём и двух лет. Давыдовы – одни из немногих владельцев, при которых в особняке не проводилось никаких строительных и даже ремонтных работ. Денис Васильевич не оставил здесь видимых следов. Тем менее его имя в советское время уберегло особняк от многих разрушений, помогло сохранить аристократический вид – он был включён в «Список вновь выявленных памятников истории» (1988 года), а затем был признан памятником архитектуры федерального значения (в 1995 году). Особняк на Пречистенке по сей день называется «Давыдовским», пусть исторически это неверно. Точнее было бы назвать его именем Михаила Шаховского (по заказу которого была устроена усадьба) или хотя бы именем Бибиковых (в собственности которых усадьба находилась более полувека). Между прочим, сам Денис Васильевич называл особняк именно «Бибиковским». Однако установленной традиции менять нет смысла.

История особняка начинается историей Пречистенки.

К XVI веку у Москвы было четыре пояса укреплений: стены Кремля, Китай-города, Белого города и деревянная стена на земляном валу Скородома (названного так из-за того, что выстроен был «скорым ходом» – за два года). При Скородоме стояло более 50 башен; из них 12 – проездные. Он охватывал кольцо диаметром в пять километров. При осаде 1611 года деревянная стена сгорела; с ней сгорел и весь Скородом. Район этот восстановили только к 1630 году. Новые дома, новые ограды, новое название – Земляной город.

«Расселение в Земляном городе было связано с прилегающими частями Белого города. Запад сохранился как окраина Занеглименья и застраивался усадьбами бояр и дворян, по-прежнему здесь было много ремесленных слобод; стрелецких – меньше, потому что это направление уже стало безопасным. Северная часть Земляного города, как и Белого, считалась не очень удобной для жилья, поэтому была заселена стрелецкими и чёрными тягловыми слободами».

Во второй половине XVI века территория современной Пречистенки была отдана Иваном Грозным во владение опричникам. В те годы здесь появились дома московской знати – предвестники будущих роскошных усадеб, из-за которых улица, а с ней и весь район будет считаться в городе одним из самых дорогих, престижных.

«Названия улиц произошли не случайно. В этих названиях – указание на историческое событие, на известное в своё время лицо, на бытовую черту, на местную особенность; в них хранится память прошедшего, иногда отдалённого». Улица Пречистенка, безусловно, не исключение.

До середины XVII века Пречистенка называлась Большой Чертольской. Площадка, на которой сейчас стоит Храм Христа Спасителя, была известна как Чертолье. Всё из-за тихого ручья Черторый – левого притока Москвы (за ним прежде шла крепостная стена Белого города). Речку так прозвали, потому что берега у неё были рваные, корёженные, а русло – чудно́е, неровное. «Словно бы чёрт её рыл!» – причитал простой люд. Так ручей и прозвали – Черторый. Улицу Белого города, которую он пересекал, назвали Чертольской; её продолжение (за стенами Белого города) – Большой Чертольской.

Народное название, быть может, дожило бы до наших дней, однако в 1685 году велением царя Алексея Михайловича улицу эту переименовали. Сейчас подобное изменение никого бы не удивило – толковать и спорить о нём захотели бы только историки да архивариусы, но в ту пору почти всем жителям Земляного города на долгие дни излюбленной забавой стало обсуждать это событие, ведь прежде в Москве никто ещё не переименовывал улицы, не отказывался от исконных имён. Одни посмеивались над царём, другие признавали его решение мудрым.

Почему же Чертольская не угодила царю? Дело вот в чём. Алексей Михайлович – человек тихий, набожный – часто спозаранку выезжал со свитой из Кремля, отправлялся в Новодевичий монастырь (тот находился за границами города). Ехал царь помолиться перед иконой Пречистой Смоленской Богоматери, повидаться с дочерьми – Екатериной и Евдокией. Восстановление монастыря (после его разорения в Смутное время) было для Романовых символом восстановления всей Руси. Однажды, выехав поутру на Большую Чертольскую, Алексей Михайлович промолвил, что негоже к иконе-то чудотворной ехать по улице, в названии которой сам чёрт наследил! Добра от такого пути не дождаться. Тогда и решили, что для улицы, ведущей к монастырю, благозвучнее будет говорить «пречистая». По указу царя 16 апреля 1658 года обе улицы: Чертольская (нынешняя Волхонка) и Большая Чертольская – были объединены в одну Пречистенку. Название это московскому народу полюбилось, и споров о нём вскоре не осталось.

Пречистенка. В этом слове – музыка московского говора. Улица именно «Пречистенка», а не «Пречистенская», как и Остоженка, Воздвиженка, Знаменка, Варварка, Петровка, Ордынка и прочие названия.

Уже при жизни Алексея Михайловича часть Пречистенки до крепостных ворот стала аристократической. Раньше она только тем и славилась, что на ней (возле нынешнего Чертольского переулка) стоял «убогий дом» – морг, куда «божедомы» приносили тела убитых и ограбленных москвичей, а также тела умерших «дурной смертью», то есть без покаяния. Теперь же для московской знати оказалось почётным выстроить себе хоромы рядом с дорогой, по которой царь ездит молиться. Простой люд, некогда говоривший, будто здешнюю речку «сам чёрт рыл», вынужден был покинуть свои ночлежки. Также и слобожане оставляли свои дворы, харчевни, блинные, цирюльни, кузницы.

Не прошло и века, как царские особы покинули Пречистенку – решили править государством из Петербурга. Однако аристократическое значение улица не утратила. На ней по-прежнему селились только богатые, знатные люди. Для архитекторов и скульпторов Пречистенка стала многолетней мастерской. В начале улицы ещё сохранились палаты XVII века, а рядом с бывшим Чертольем уже поднимались первые особняки русского классицизма: дом бояр Хрущёвых-Селезнёвых (теперь – музей А. С. Пушкина), дом Станицкой (теперь – музей Л. Н. Толстого); чуть раньше по заказу князя Шаховского был построен двухэтажный особняк.

Фамилии многих аристократов, живших на Пречистенке, сохранились в названии переулков: Всеволожский, Лопухинский, Хрущёвский и др.

В конце XIX века, когда почти все дома на Пречистенке перешли во владение купцов, ручей Черторый спрятали в подземную трубу. Сегодня на месте его некогда извитого русла – ровные полосы бульваров.

От далёких врёмен, когда ещё шумел приток Москвы Черторый, когда Новодевичий монастырь стоял разорённый, опустевший, из названий нам остался только Чертольский переулок. Да и Пречистенку мы потеряли на несколько десятилетий. Коммунистам не понравилось, что в Кремль им приходится ездить по улице, названной в честь иконы… Кто такая, эта Пречистая Смоленская Богоматерь? То ли дело Пётр Алексеевич Кропоткин! Революционер-анархист (который, между прочим, был похоронен на Новодевичьем кладбище). Так, в 1924 году Пречистенка стала Кропоткинской. Лишь семьдесят лет спустя улице вернули указанное Алексеем Михайловичем название. Кропоткинским остался только переулок (как и в случае с Чертольским) – будто Москва вознамерилась именно переулками сохранить память о долгой эпохе часто сменяющихся названий, началом которой было переименование Чертольской улицы в Пречистенку.

Пречистенская усадьба Дениса Давыдова была построена более чем за тридцать лет до его рождения – Михаилом Ивановичем Шаховским, который и стал её первым владельцем.

О Михаиле Ивановиче известно мало. Скупые биографические выписки не могут рассказать, каким был этот человек. Мы не знаем ни его настроений, ни озвученных им мыслей. Был ли он бережлив к друзьям, скуп, смешлив, яростен в припадках гнева? Об этом не сохранилось упоминаний. Поэтому и рассказ о нём не может превзойти сухого отчёта об истории рода Шаховских и близких к Михаилу Ивановичу родственников.

Шаховские – старинный княжеский род, потомки Рюриковичей (князей Ярославских – по отцу, Черниговских – по матери). В начале XV века жил князь Константин Глебович. Друзья и враги прозвали его Шахом; от него-то и начался род Шаховских. История этого рода интересна тем, что члены его умели вовремя проявить политическую активность – они были участниками некоторых важных государственных событий.

«Не имея большого значения в XV веке и не приобретя его в XVI, Шаховские мало пострадали от опричнины Грознаго и не принадлежали к аристократическому кружку, захватившему власть в свои руки в начале XVII века в правление Василия Шуйскаго. Наоборот, в лице своего наиболее виднаго представителя в эту эпоху, князя Григория Петровича Шаховского, они выступили против этой аристократической партии и немало содействовали ея падению. Впрочем, и при первых государях из дома Романовых Шаховские не поднимались очень высоко и только некоторые из них достигали думных чинов. В XVIII веке князья Шаховские выдвинулись и в это время начали занимать очень видные посты на государственной службе. Князь Алексей Иванович был сенатором, генерал-аншефом и правителем Малороссии при Анне Иоанновне; князь Яков Петрович <…> был генерал-прокурором. В XIX веке Шаховские дали также немало выдающихся личностей. В этом столетии особенно замечательны князья: Алексей Иванович (герой Кавказской войны), Александр Александрович (драматург) и Иван Леонтьевич (член государственного совета, генерал от инфантерии, известный боевой генерал царствования императора Александра I и Николая I)».

В наши дни наибольшее внимание историки отдают двум представителям рода Шаховских: Фёдору Петровичу (1796–1829 годы) и Дмитрию Ивановичу (1862–1939 годы). Первый был декабристом, второй – видным кадетом. Фёдор Петрович ещё семнадцатилетним юношей участвовал в заграничных походах русской армии, своим оружием славил императора, но вскоре вступил в «Союз благоденствия» (тайное общество декабристов) и даже говорил своим сподвижникам, что при необходимости готов лично убить Александра I. В марте 1826 года Фёдор Петрович был обвинён в принадлежности к тайным обществам, в причастности к «Московскому заговору 1817 года». Его приговорили к лишению чинов, дворянства, к пожизненной ссылке в Туруханск. Летом 1828 года он впал в сумасшествие, а 24 мая 1829 года умер (ему было 33).

Дмитрий Иванович Шаховской – внук Фёдора Петровича. Он был одним из создателей «Союза освобождения» (нелегальное политическое объединение интеллигенции и земских либералов). Дмитрий Иванович возглавлял левое крыло конституционно-демократической партии. Впоследствии он стал секретарём первой Государственной Думы. При временном правительстве Дмитрий Иванович был министром государственного призрения, затем участвовал в антибольшевистском подполье. В 76 лет (1938 год) был арестован и расстрелян.

Прочие Шаховские сейчас оставлены без внимания. Из XVIII века только генерал-прокурор Яков Петрович удостоился похвал за составленные им «Записки» (автобиография – портрет его эпохи).

Память о Михаиле Ивановиче Шаховском – первом владельце Давыдовской усадьбы – вполне умещается в скромную статью «Русского биографического словаря». Там же написано про его брата – Григория Ивановича (белгородского губернатора) и деда – Порфирия Ивановича.

Порфирий Иванович был сыном воеводы – князя Ивана Леонтьевича Шаховского. Ни даты, ни года рождения Порфирия Ивановича не осталось. Известно только, что сам он был окольничим; что в 1671 году «под предводительством Юрия Алексеевича Долгорукова участвовал в походе против мятежных шаек Разина; в этом же году князь получил звание стольника». Восемь лет подряд Порфирий Иванович был воеводой в Туле. «Оклад Шаховского был очень незначителен даже по тогдашнему времени: ему выдавалось поместнаго окладу 400 четвертей и денежнаго 10 рублей; но он умел получать награды». Затем Порфирий Иванович служил воеводой во Владимире, а в именины царя Петра Алексеевича был пожалован в окольничие. О смерти Порфирия Ивановича неизвестно ничего, кроме того, что она была – ни дату, ни особенные для неё обстоятельства указать не удастся, так как они не были сохранены ни в одном из известных нам отчётов, не были записаны ни в одних из доступных нам воспоминаний, записок, писем.

Михаил Шаховской родился в 1707 году (от второго брака Ивана Порфирьевича) с княгиней Татьяной Фёдоровной Юсуповой). В 1720 году он был определён на службу в лейб-гвардию Семёновского полка. Выпущенный в армейский полк с обер-офицерским чином князь Михаил Иванович поступил в лейб-регимент поручиком, а в 1730 году был произведён в капитаны.

В это же время начинаются его заботы о новом московском владении.

К началу XVII века район Пречистенки был плотно застроен домами разного оформления, достоинства. Жители здесь случались разные – не только по доходу, но и по статусу. Лишь к XVIII веку этот район получил выраженную социальную определённость. Большинство владельцев пречистенских домов тогда были офицерами или высшими дворцовыми служащими. Это видно по «Переписным книгам» того времени.

Место, на котором впоследствии будет выстроена Давыдовская усадьба, в начале 1730-х годов было разделено на шесть мелких участков, принадлежность которых нетрудно узнать по «Актовым» и «Писцовым книгам».

Один из участков (на углу между современным Сеченовским переулком и улицей Пречистенкой) принадлежал отцу Михаила Ивановича – Ивану Порфирьевичу, который получил его после распределения бывших слободских земель ещё в 1701 году. Сохранилось несколько закладных, написанных Иваном Шаховским на этот участок; судя по тому, что суммы указаны в них весьма скромные, здесь не было ни одного капитального строения. В 1723 году владельцем этого участка значился уже Григорий Иванович – старший сын Ивана Порфирьевича. И только в начале 1730-х земля перешла, наконец, во владение Михаил Ивановича.

В 1734 году князь по болезни был определён к гражданским делам и назначен в Санкт-Петербургскую вотчинную контору, где находился до 1741 года в должности советника. В 1742 году Михаил Иванович был назначен вице-президентом, а в 1753 – президентом камер-коллегии. Эти перемены не помешали его заботам о московском владении.

Соседями Михаила Шаховского на Пречистенке тогда были царские служащие и чиновники. Один из участков (на углу между современным Барыковским переулком и Пречистенкой) в начале XVIII века принадлежал «вотчинных дел императрицы управителю» Ивану Грузинцеву, который в 1723 году продал его царскому истопнику Никифору Сомову – за 15 рублей. Далее по переулку располагались владения дворцового стряпчего Ивана Зверетинова, капитана Сипягина и премьер-майора Ивана Оголина. Их участки были заняты небольшими, чаще всего ветхими, деревянными строениями.

Более 15 лет потребовалось Михаилу Ивановичу, чтобы скупить все эти земли. Неизвестно, почему он не мог сделать этого быстрее – то ли сам не проявлял достаточного желания, то ли владельцы торговались, требовали высокую цену, то ли вовсе не хотели отдавать участки. Так или иначе, скупка проводилась неспешно.

В 1733 году было выкуплено владение вдовы Зверетиновой; в 1738 году – владение Оголина. Таким образом, Михаил Шаховской расширил свой двор до 64 метров по Пречистенке, до 95 метров по переулку и до 41 метра по задней (южной) стороне.

В 1745 году удалось за 40 рублей переписать на своё имя участок Сомова, после чего владение Шаховского протянулось по всей Пречистенке – между двумя переулками: Дурново и Полуэктовым (современными – Барыковским и Сеченовским). В 1749 году наследники канцеляриста Алексея Зверетинова продали Михаилу Ивановичу боìльшую часть их двора (за 90 рублей). Наконец, в 1750 году наследники капитана Сипягина продали князю Шаховскому «двор на белой земле в Земляном городе в приходе церкви Воскресения Новое меж улиц Пречистенка и Остоженка, в межах с дворами его князя Шаховского да Тимофея и Алексея Кирилловых детей Кутузовых, за 100 рублей».

В те годы стало популярным перестраивать старые палаты в модном классическом стиле. Величавые, но дряхлые строения, которыми некогда любовались первые цари династии Романовых, были обрушены, старые палисадники – срезаны; им взамен были выстроены вельможные чертоги, протянуты замысловатой конструкции сады. Домовладельцы приглашали известных архитекторов, соглашались на покупку дорогих материалов, платили художникам, скульпторам. Пречистенка расцветала. Теперь, поднявшись из низин бывшего Чертолья, въехав на ровную дорогу Пречистенки, губернатор мог с улыбкой благоволения смотреть по сторонам, примечать новые красоты.

К началу 1750-х годов владение Шаховского приобрело свои окончательные границы, которые оставались неизменными более полутора веков (не считая перепланировку улицы после пожара 1812 года).

Судя по суммам, уплаченным Михаилом Шаховским за каждый из участков, на них в те годы не было ни одного каменного строения, что, безусловно, опровергает предположения о том, что в состав усадьбы могли войти каменные фундаменты более старых зданий.

Строительство главного дома – особняка – началось в период между 1740 и 1758 годами. История не сохранила для нас ни точной даты, ни даже имени архитектора. К сожалению, такой флёр таинственности лежит на многих зданиях старой Москвы. К примеру, построенный несколько позже дом № 19 на Пречистенке (усадьба Кречетникова) также лишён отчества –предположения о времени его строительства, о владельцах приходится делать на основании архитектуры здания, а также на основе литературных источников – неточных, противоречивых и весьма субъективных. Давыдовский особняк был отнесён к «приходу церкви Воскресения Новое», стоявшей на месте нынешнего сквера возле дома № 17 по Остоженке. Тогда же слева от жилой части ансамбля был устроен сад (со стороны Барыковского переулка).

Полномасштабное строительство во владении Шаховского началось лишь в 1749 году, и для исследователя это – большая удача. Благодаря этому можно не только написать примерные даты строительства, но также указать на первого владельца особняка – на Михаила Ивановича. Дело в том, что до 1742 года застройка всех участков Москвы осуществлялась без надзора Полицмейстерской канцелярии; найти сведения о зданиях, построенных в Москве до указанного года – задача необычайно сложная, порой невыполнимая.

К 1758 году Михаил Иванович закончил обустройство собранного им владения (значившегося под адресом «3 команда Земляного города, приход церкви Воскресения Христова Новое»). Планировка усадьбы была типичной для того периода; князь, судя по всему, не пытался оригинальничать и в своих заказах неизвестному архитектору не просил ничего исключительного. Как и во многих московских усадьбах, главный дом (жилые каменные палаты) был поставлен в глубь участка, параллельно основной улице (Пречистенке). Здание было отстроено в виде вытянутого прямоугольника (по углам его красовались несимметрично расположенные ризалиты – выступы). Протяжённость парадного фасада – 38,4 метра. К зданию были пристроены деревянные корпуса. По всему участку стояли жилые и нежилые одноэтажные деревянные службы. Со стороны Полуэктова (современного Сеченовского) переулка была устроена хозяйственная зона.

Строительство главного здания проходило в несколько этапов, и это объясняет его очевидную асимметричность. Вначале (в период между 1737 и 1745 годами) была возведена западная часть (сводчатые палаты первого яруса). Дом был достроен до полного объёма после 1750 года, когда Михаил Иванович приобрёл все необходимые ему земли.

Когда здание было надстроено до второго этажа, точно неизвестно. Судя по всему, это произошло не раньше конца 1760-х. Так или иначе, второй этаж появился до того, как усадьбой завладел Николай Архаров.

Если бы Михаил Шаховской выстроил подобные хоромы ещё полвека назад, для Пречистенки это, безусловно, стало бы делом особенным. Но к середине XVIII века улица эта была застроена подобными дворянскими усадьбами. К 1750-м годам на месте бывшей конюшенной слободы были сформированы просторные владения богатой знати – Всеволожских, Долгоруковых, Хованских, Салтыковых-Головлёвых, Мухановых, Давыдовых.

На историческом плане Москвы, который в 1767–1769 годах составил Горихвостов, хорошо видно, из каких мелких, разрозненных участков были собраны эти владения. Горихвостов порой вынужден был пользоваться топографическими данными начала XVIII века, этим можно объяснить недостатки созданного им плана: так, в отдельных районах он ошибочно зафиксировал давно преодолённую разъединённость земель. Владение Михаила Шаховского относилось к одному из таких «ошибочных районов», благодаря чему можно было лишний раз убедиться в его прежней раздробленности.

О том, как застраивалась Москва в XVII веке, мы можем судить по малочисленным планам, картам (в меньшей степени – по воспоминаниям живших тогда людей). По-настоящему документальной, открытой история города стала лишь в XVIII веке, когда появились первые признаки бюрократии. Всё должно быть записано, внесено в списки, указано, сочтено. Для любого исследователя в этом – подспорье, порой сложное для анализа, но всё-таки доступное. Вспоминается, как вздыхал Саша Адуев из «Обыкновенной истории» Ивана Гончарова: «Придёт посторонний проситель, подаст, полусогнувшись, с жалкой улыбкой, бумагу – мастер возьмёт, едва дотронется до неё пером и передаст другому, тот бросит её в массу тысячи других бумаг, – но она не затеряется: заклеймённая нумером и числом, она пройдёт невредимо чрез двадцать рук, плодясь и производя себе подобных. Третий возьмёт её и полезет зачем-то в шкаф, заглянет или в книгу, или в другую бумагу, скажет несколько магических слов четвёртому – и тот пошёл скрипеть пером. Поскрипев, передаёт родительницу с новым чадом пятому, – тот скрипит в свою очередь пером, и рождается ещё плод, пятый охорашивает его и сдаёт дальше, и так бумага идёт, идёт – никогда не пропадёт: умрут её производители, а она всё существует целые века. Когда, наконец, её покроет вековая пыль, и тогда ещё тревожат её и советуются с нею. И каждый день, каждый час, и сегодня и завтра, и целый век, бюрократическая машина работает стройно, непрерывно, без отдыха, как будто нет людей, – одни колёса да пружины…» Благодаря исправности этой машины, мы и сегодня можем поворошить документы, составленные в XVIII веке, а ведь они – редкие свидетели того времени, чьему слову можно довериться. И нам, в отличие от Саши Адуева, нужно с благодарностью думать о неисточимых шестерёнках бюрократии.

В 1760 году Михаил Шаховской был назначен сенатором с пожалованием в тайные советники. Однако ни чином, ни обустроенным, наконец, московским владением он не успел вдоволь насладиться, так как был в частых разъездах, а в январе 1762 года – умер.

Собственно, до 1762 года московская знать редко бывала в своём городе, ведь по закону её представители обязаны были служить, а значит – находиться в местах, этой службой предписанных. Получалось так, что наиболее дорогие, роскошные дома в Москве пустовали. Ухаживать за ними становилось делом дорогим и по-своему бессмысленным, ведь что за радость годами оплачивать содержание и ремонт усадьбы – с тем, чтобы иной раз не появляться в ней до десяти-двенадцати месяцев.

Всё изменилось в начале 1760-х, когда дворянство было освобождено от постоянной службы. Дворяне теперь смогли поселиться в Москве. Они устраивали встречи, жили открыто, ярко, а для этого нужно было строить новые здания, приглашать архитекторов, скульпторов, живописцев. В таком соревновании, где каждый хотел прославиться исключительной красотой дома, в Москве появились дворцы с белыми колоннадами, пёстрыми эркерами, высоченными портиками. Их окружили сады, парки, многочисленные флигели, службы и теплицы – «целые помещичьи усадьбы, закинутые внутрь города и придававшие Москве вид странного смешения древнего и новейшего зодчества». Старые дома теперь казались особенно ветхими, неуклюжими рядом с такими чертогами. Владельцы торопились снести старые палаты – считаясь только с модой, они и не думали о том, что лишают Москву её многовекового наследия, ради мнимой красоты уничтожают архитектурные страницы российской истории.

«Богатое строительство и роскошная жизнь московской знати основывалась на всё возрастающей барщине, оброках и различных поборах, выколачиваемых помещиками из крепостных крестьян.

Особняки московской знати поражали богатством, пышностью обстановки и многолюдностью дворни. Большие комнаты, обитые штофными обоями или шёлковыми тканями, украшенные громадными зеркалами в позолоченных рамах с мраморными консолями внизу, были увешаны по стенам картинами итальянских и французских художников и фамильными портретами. Шёлковые занавеси на окнах и дверях, мебель красного дерева с позолотой, обтянутая шёлковой тканью, были обычным убранством комнат. Дом обслуживался многочисленными дворовыми, ютившимися в низких, грязных и тесных коморках боковых построек барского дома. Обычный штат богатого дворянина состоял из камердинеров, дворецкого, повара, десятка официантов и лакеев, парикмахера, двух портных (мужского и женского), горничных, прачек, двух десятков конюхов, псарей, доезжачих, охотников и т. д.».

Сам Михаил Шаховской не успел насладиться расцветом московских дворцов. Наслаждаться этим довелось Алексею Ивановичу Затрапезному – второму владельцу Давыдовской усадьбы, человеку противоречивой и во многом печальной судьбы. Но это уже – другая история.

Библиография

1. Актовые книги. Том 1. М., 1892.
2. Актовые книги. Том 3. М., 1894.
3. Актовые книги. Том 7. М., 1897.
4. Гончаров И. А. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 1. Обыкновенная история. М., Правда, 1952.
5. Забелин И. Е. Опыты изучения русских древностей и истории. Ч. 2. М.: 1873.
6. Мартынов А. Названия Московских улиц и переулков с историческим объяснением. М., 1878.
7. Переписные книги Москвы. Том 1.
8. Ратомская Ю. В. Величавые палаты, мой Пречистенский дворец. // Декоративное искусство. 2001, № 4.
9. Смолицкой Г. П. Названия московских улиц. М., Муравей, 1998.
10. Шмидт О. Пречистенка, Остоженка. М., 1994.

Примечания

Шмидт О. Пречистенка, Остоженка. М., 1994. С. 6.

Мартынов А. Названия Московских улиц и переулков с историческим объяснением. М., 1878. С. 1.

Из работы Смолицкой Г. П. «Названия московских улиц» (М., Муравей, 1998): «Позже эта «модель» названия распространилась по России. Но и сейчас не во всех городах есть аналогичные названия. В Петербурге, например, только Ли́говка (Ли́ говский проспект). Но и в нём мы можем видеть «московский след», так как Ли́говка расположена около Московского вокзала и, возможно, эта форма была «занесена» сюда из Москвы».

Божедом - человек, живущий в богадельне, призреваемый: сирота, подкидыш, безродный.

Русский биографический словарь. Т. 22. СПб., 1905.

Московский заговор 1817 года – одно из ключевых событий в истории тайных обществ России первой четверти XIX века. Целью заговора было убийство императора и преобразование России.

Окольничий – один из высших придворных боярских чинов в допетровской Руси.

Русский биографический словарь. Т. 22. СПб., 1905.

Для подготовки офицеров в армейские кавалерийские полки в 1721 году был сформирован Кроншлотский драгунский полк – он состоял из одних дворян, назывался лейб-региментом.

Вотчинная контора – отделение Вотчинной коллегии, ведавшее закладами недвижимых имений, взносами по закладам, производством дел по недвижимым имениям и т. д.

Для сравнения, в те годы 1000 штук красного кирпича стоили 2 рубля, работник на доменной печи получал в месяц 1,5 рубля.

Актовые книги. Т.7. М., 1897.

См: Ратомская Ю. В. Величавые палаты, мой Пречистенский дворец. // Декоративное искусство. 2001, № 4.

О том, что эта часть здания была возведена существенно раньше остальных, свидетельствует и то, что во время последних реставрационных работ при раскрытии сводчатых помещений был обнаружен ярус подклета – нижнего этажа.

Гончаров И. А. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 1. Обыкновенная история. М., Правда, 1952. С. 54–55.

Эркер – часть комнаты, помещения, выступающая за пределы наружной стены здания в виде полукруглого или многогранного застеклённого объема.

Забелин И. Е. Опыты изучения русских древностей и истории. Ч. 2. М.: 1873. С. 354.

Доезжачий – старший псарь, занимающийся обучением борзых и гончих собак и распоряжающийся ими на охоте.

Бакланова Н. А. Московский быт. История Москвы в шести томах. Т. 2. М.: Издво Академии наук, 1953. С. 578.

• Русское краеведение

При реализации проекта использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации № 11-рп от 17.01.2014 г. и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский Союз Молодежи»

Николай Архаров известен расследованием дела о Пугачевском бунте. Средства, которые он использовал для раскрытия преступлений, отличались оригинальностью и вошли в анекдоты. Также он обладал необычайной проницательностью - буквально читал по лицам людей.

Его брат Иван Архаров с 1774 года был подполковником Преображенского полка. Он командовал резкими и грубыми как на подбор солдатами. С тех пор словом «архаровец» стали называть грубиянов и хулиганов.

После пожара 1812 года дом восстановили, и в усадьбе поселился генерал Бибиков. От него она перешла Денису Давыдову.

Путеводитель по архитектурным стилям

Давыдов и Пушкин познакомились в Петербурге, когда оба были членами литературного общества «Арзамас». Конечно, смерть поэта поразила Давыдова. В феврале 1837 года он написал П.А. Вяземскому: Какое ужасное происшествие! Какая потеря для всей России! Сам он пережил Пушкина лишь на 2 года.

А в 1841 году «Пречистенский дворец» стал собственностью баронессы Е.Д. Розен. Она сдала левое крыло под хлебную лавку, а правое - под слесарное, седельное и портновское заведения. В 1861 тут открылось одно из первых в Москве фотоателье.

Затем в усадьбе Бибикова разместилась женская гимназия С.А. Арсеньевой.

Если в семьях были и дочери, и сыновья, то родители часто отдавали сыновей в Поливановскую, а дочерей - в соседнюю Арсеньевскую гимназии. Учащиеся этих двух гимназий хорошо знали друг друга, а преподавали там одни и те же учителя, которые порой исполняли роль почтовых голубей, без собственного ведома перенося в своих карманах романтические записочки гимназистов и гимназисток.

В советские годы здание занимали чиновники районного комитета компартии. Тогда же на доме появилась мемориальная доска, посвященная Денису Давыдову.

Сегодня стены особняка отреставрированы, но внутреннее убранство не сохранилось.

Говорят, что... ...однажды у мясника пропал кошелек с деньгами. Он сказал, что деньги украл зашедший в лавку писарь. Архаров приказал принести котел с кипятком, высыпал туда спорные монеты и сказал, что деньги точно принадлежат мяснику. Пораженный писарь в краже сознался. А все оказалось просто: Архаров увидел в воде жир от рук мясника.
...про Дениса Давыдова Пушкин шутил: «Военные уверены, что он отличный писатель, а писатели про него думают, что он отличный генерал» .

В конце одной из самых старых улиц Москвы, в доме № 55 по Арбату расположена мемориальная квартира Андрея Белого. Здесь, 14 октября 1880 года, родился Борис Николаевич Бугаев, один из отцов русского символизма, поэт, прозаик, критик, мемуарист и исследователь литературы.

История самого дома старше поэта больше чем на век: старый усадебный дом, лежащий в основе усадьбы, перестроенной в конце 1870-х годов по проекту архитектора Митрофана Александровича Арсеньева, был построен еще до пожара 1812 года. Квартиры в доходном доме сдавались преподавателям Московского университета, одну из которых (№ 7) и получил математик Николай Васильевич Бугаев – отец поэта.

Борис Бугаев проводит в квартире школьные годы, заканчивает Московский университет. Судьбоносным для будущего символиста становится соседство Бугаевых с семьей Михаила Сергеевича Соловьева, внука известного историка и родного брата философа Владимира Соловьева. Частые гости Соловьевых – Валерий Брюсов, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, «старшие символисты», дружба с которыми, зародившаяся здесь, в доме № 55 по улице Арбат, определила дальнейшую творческую судьбу поэта. Здесь же родился его псевдоним – «Андрей Белый».

В 1906 году Белый покинет дом на Арбате уже ведущим московским символистом, пережив смерть отца и первую «мистическую влюбленность» в Маргариту Кирилловну Морозову. Семья Соловьевых в 1902 году помогла поэту издать его первую книгу – «Симфония (2-я, драматическая)».

Надстроив четвертый этаж, в 1930-х годах дом отдадут под коммунальные квартиры, еще полвека в нем будет существовать Министерство иностранных дел. С 1987 года квартира № 7 поступает в распоряжение государственного литературного музея им. А. С. Пушкина, и уже в 2000 году там открылся музей Андрея Белого.

В квартире, занимающей половину третьего этажа пять комнат. Сейчас в детской размещена часть экспозиции, связанная с юношескими годами поэта. Здесь же можно найти все черновики и записи, посвященные эпопее «Моя жизнь», в которую вошли повести «Котик Летаев» и «Крещеный китаец», главный герой которых, юный Летаев, наделен многими автобиографическими чертами. Часть экспозиции, посвященная матери поэта, расположена в спальне родителей. Экспонаты рассказывают, что именно Александра Дмитриевна Бугаева привила интерес юному Боре не только к поэзии, но и к музыке и живописи. Отдельное место в комнате занимают экспонаты, рассказывающие о музах поэта: Любови Дмитриевне Менделеевой-Блок и Маргарите Кирилловне Морозовой.

Все литературное наследие Белого: рукописи, черновики, письма, книги и фотографии – расположено в бывшей столовой. А гостиной возвращена ее историческая функция. В ней сегодня, как и при семье Бугаевых, проводятся творческие встречи и музыкальные вечера.

Сегодня в фондах музея уже более 1000 единиц рукописей, машинописей и документов, среди которых можно найти автографы В. Я. Брюсова, Н. С. Гумилева, И. Северянина и, благодаря частным коллекциям, они постоянно пополняются.

Я когда собираюсь во всякие поездки, одним глазком обычно просматриваю сайты региональных администраций, там иногда такие забавные штуки попадаются в разделе "туризм". Ну вот, и тут тоже пошла, значится на сайт администрации Краснозоренского района, и что же я там вижу? А вижу я, что у них оказывается имеется в деревни Давыдово восстановленная!! усадьба не кого-нибудь, а самого Дениса Давыдова, и даже организован ни что-нибудь, а целый музей-заповедник.(http://www.krzarya.ru/article5 - второй абзац про героев;)) И в инвистиционном паспорте района так указано. Ну и как тут было не заехать?;)
В общем, две дороги, ведущие в Давыдово навигатор сразу проложил исключительно по грунтовкам (что странновато для музея-заповедника, не так ли;)), причем одну по совсем плохой, вторую- по объездной по полю. От Красной Зари в Денисово народ явно ездит не часто. Дорога, в итоге вообще одна, грунтовая, на горках реально размытая до небольших разломов, идет вдоль поля, что сразу ну очень насторажило. Видно же, когда ездит кто-то, а когда вообще никто. Ну вот;) Все это глинистое говно занимает где-то 7-8 км и упирается непосредственно в глухую такую деревню. На наше счастье все ж таки и тут нашлись живые люди, которые рассказали, что да, усадьба есть, но мост в этом году снесло и дорога размыта и вы на своей никак не проедете. Но можно объехать с другой стороны, но там тоже где-то километров 10 по "говнам" и что есть некое подобие моста в виде пары бревен, и при желании и некоротой сноровке можно, в принципе, перебраться на ту сторону. Ну и что бы Вы сделали на нашем месте?;) Не отступать же, когда до цели меньше километра;) Короче, вооружилась фотиком и отправилась форсировать речку. А остальная команда осталась в компании сильно не трезвого местного жителя Юрия, который и рассказал, что ходит косить вокруг усадьбы и т.д. Короче, до речки реально не проехать ни на чем, даже на тракторе, ибо разломы в земле больше метра. Никакого подобия моста не оказалось и в помине, так что пришлось снять ботинки носки и открыть купальный сезон;) Но и это еще не все приключение;) Выбравшись на берег, пошла я по дороге, иду иду, а усадьбы что-то нет и нет. А трава по пояс, и дорога такая, что явно по ней не часто люди ездят. Ну думаю, мало ли, вдруг соблюдают аутентичность, усадьба то партизанская, ни кого-нибудь, а Дениса Давыдова;) Короче прочапала километра полтора и повернула обратно. Смотрю, виднеются в далеке какие-то деревья, явно не свойственные нашей традиционной лесополосе. И стоят как-то уж больно симмитрично. Ну думаю, вот оно, нашла наконец-то, ну а поскольку реально везде растительность буйная, а на ногах легкие ботинки идти пришлось с крайней остроностью ибо мало ли что там в этой траве шипяще-жалящее может оказаться, глухомань же. Короче, долго ли коротко ли, вот это предстало моему взору в итоге;)


Ну не усадьба, зато точно заповедник;)
Так что, все как в том фильме про Шерлока Холмса;) " Заклинаю Вас дети мои, не верьте всему, что написано в интернете;)

Библиографическое описание: Сарий К. В., Луковкина И. Д. Денис Давыдов и его потомки в Поволжье // Юный ученый. — 2017. — №2.2. — С. 79-81..06.2019).



Ключевые слова: имение, помещик, Верхняя Маза.

Совсем недавно наша страна отмечала юбилей Отечественной войны 1812 года. В связи с этим вновь вырос интерес к событиям и участникам той войны. Для нас очень важна персонификация героев войны и их судеб. Личность Дениса Давыдова, как партизана и поэта, знакома даже неискушенному в истории человеку. Но не каждый житель Поволжья знает, что он может гордиться тем, что после окончания войны этот гусар-забияка становится примерным хозяином имения Верхняя Маза в Симбирской губернии.

Целью нашего исследования является анализ деятельности не только самого Дениса Давыдова – помещика, проживающего далеко от столиц и полей сражений, но и судьба его девятерых детей, ставших не менее славными сынами и дочерями своего Отечества.

Объектом исследования является род Давыдовых. Предмет исследования – вклад представителей рода в российскую историю и культуру. Главными источниками нашей работы стали:

Мемуарные записки внучки знаменитого партизана – Софьи Николаевны Буторовой (урожденной Давыдовой) «Мои воспоминания. 1862-1917 гг.», хранящиеся в Сызранском филиале Центрального государственного архива Самарской области,

Заметки Симбирского губернатора об имении Верхняя Маза,

Результаты изысканий педагогов и учащихся Верхнемазинской школы Радищевского района Ульяновской области.

Денис Давыдов - известный поэт-партизан. Именно ему первому пришла мысль о выгодах партизанских действий в тылу войск Наполеона Бонапарта, и он же первым начал их осуществлять.

В Поволжье дворянский род Давыдовых известен в связи с родовым имением семьи Дениса Давыдова - селом Верхняя Маза Симбирской губернии. Во второй половине июня 1820 года впервые Денис Давыдов посетил Верхнюю Мазу. Случилось это вскоре после женитьбы на Софье Николаевне Чирковой, которая получила семейную усадьбу под Сызранью в качестве приданого . Степное поволжское село значительно отличалось от деревни Бородино, подмосковного имения Давыдовых, в котором у Дениса прошла часть детства. Но Подмосковье ещё не до конца оправилось от последствий генерального сражения с Наполеоном, поэтому новая родина для Дениса Давыдова теперь находилась на Волге.

Он окончательно и бесповоротно выходит в отставку после участия в подавлении восстания 1830-1831 гг. в чине генерал-лейтенанта и переселяется в Верхнюю Мазу.

Рис. 1. Потомство Дениса Давыдова.

Будучи сторонником гуманного отношения к крепостным крестьянам, он запретил в своем имении телесные наказания, часто встречающиеся у соседей-помещиков; уменьшил размеры барщины и оброка. В Верхней Мазе появилась школа для крестьянских детей, а сам хозяин часто посещал крестьянские избы и помогал нуждающимся хлебом и деньгами. Память о его добрых делах надолго сохранилась среди жителей Верхней Мазы. Но неугомонной натуре было непросто удерживать себя в рамках сельского имения, и он с удовольствием при любой возможностью покидал пределы губернии, чтобы вновь встретиться со своими самыми близкими друзьями тех лет - Пушкиным, Вяземским или Языковым . Кроме того, его старшие сыновья подрастали, и их было нужно определять в учебные заведения.

К сожалению, до нашего времени не сохранились следы имения Давыдовых. Но доподлинно известно, что старинный род Давыдовых не прервался, и многие из его потомков, как и их легендарный предок, посвятили себя служению Отечеству.

Можно говорить о потомках Д.В Давыдова очень много, но мы в данной работе остановимся на личностях лишь некоторых из них, опираясь, в первую очередь, на бесценный источник - дневник Софьи Николаевны Буторовой – дочери второго сына Дениса Давыдова, хранящийся в фондах Сызранского архива Самарской области .

Один из сыновей – ДенисДенисович Давыдов – женился на Ольге Семеновне Хлюстиной. В этом браке родилась дочь Екатерина. После смерти Дениса Денисовича Ольга Семеновна вступила в брак с широко известным врачом- гомеопатом Карлом Карловичем Боянусом, и родила еще пятерых детей, в том числе дочь Веру, ставшую игуменьей Полоцкого Спасо-Евфросиниевского женского монастыря под именем Нина. Дочь Дениса Денисовича и Ольги Семеновны - Екатерина впоследствии стала женой Сергея Васильевича Моисеенко-Великого. Следы этой ветви рода Давыдовых сегодня приводят исследователей в Париж.

Младший сын поэта-партизана - Вадим Денисович - дослужился до генерала- майора. Он был участником военных действий на Кавказе, состоял начальником штаба пехотной дивизии, командовал пехотным полком

Из книги С.Н. Буторовой «Мои воспоминания» мы узнаем: «Мой отец, Николай Денисович Давыдов, родился 27 января 1825 года, был вторым сыном Дениса Васильевича Давыдова и его жены Софии Николаевны. В 10 лет его отдали в школу подпрапорщиков. Женившись, поселился в Мазе.» .

У Николая Денисовича и Софьи Петровны было пять детей. У автора мемуаров - дочери Николая Денисовича - Софьи Николаевны, на хуторе Вязовой была отдельная усадьба. Будучи наследницей сразу двух известных в России родов Давыдовых и Бестужевых, она жила здесь вместе с мужем – поручиком лейб-гвардии уланского полка Владимиром Буторовым и детьми.

Преподаватели и ученики верхнемазинской школы трепетно хранят в школьном музее переписанные дневники их дочери - Юлии Владимировны Буторовой, которые в 1980 г. стали сенсационной находкой в Самарском архиве. Из них мы узнаем, что в годы Первой мировой войны эта хрупкая девушка отправилась на фронт и два года служила в передовом санитарном поезде Красного Креста. За проявленное мужество Юлию Владимировну наградили двумя, а по другим сведениям четырьмя Георгиевскими крестами .

Все дальше уходят от нас события 1812 года. Имена новых героев приносит нам история. Но опыт Отечественной войны XIX века и через столетия не дает нам забыть, что Историю творят люди. Денис Васильевич Давыдов, его дети, внуки - правнуки немало потрудились для процветания и прославления нашего Отечества как на полях сражений, так и на иных поприщах. Мы, жители Поволжья, по особому праву можем гордиться своими земляками из рода Давыдовых - их именами и деяниями

Литература:

1. Буторова С.Н. «Мои воспоминания 1862-1917гг», Сызранский филиал Центрального государственного архива Самарской области» (Фонд № И-63; опись №2; дело №1)
2. Ефимов И. Гусар и Поволжье. /Самара и Губерния. – 2011, № 3
3. История Радищевского края. Сведение о дворянах. / Автор - составитель М. А. Качалина. - http://www.radishevskykray.ru/index/svedenija_o_dvorjanakh/
4. Манлакова Н. О родословной Д.В. Давыдова. - МОУ Верхнемазинская СОШ им. Д.В. Давыдова.
5. Молчанов А. Сызранские дневники привели в Париж. http://www.riasamara.ru/rus/news/region/
6. http://monomax.sisadminoy.net/

Ключевые слова: имение, помещик, Верхняя Маза .

Аннотация: В статье прослеживается путь Дениса Давыдова, героя Отечественной войны 1812 года, после окончания службы в армии в качестве помещика Симбирской губернии, а также вклад его детей и внуков в развитие Среднего Поволжья, России.